С самого детства у меня было все: от красивой одежды до условий, в которых мне нравилось жить. Мне давали деньги, я не была ограничена в развлечениях, но при всем этом у меня не было мамы, не было родительской заботы именно в той степени, в какой бы мне хотелось. Не было внимания, сопричастности семье, в которой я чувствовала бы себя любимой и нужной, в которой обо мне помнили бы каждый день. Родители ограничивались тем, что обеспечивали меня исключительно материальными благами.
Я ходила в разные школы и кружки, но мне казалось, что это лишь способ избавиться от меня на некоторое время. Позднее я, наверное, стала воспринимать это как некий гнет, потому что меня не спрашивали, хочу ли я это, нравится ли мне. К 15-ти годам мне очень страстно захотелось необузданной свободы, приключений, треша. Я очень долго играла в куклы, а потом, как по щелчку, в жизни произошли кардинальные метаморфозы, и в нее сразу вошли легкие курительные наркотики. Они были доступны, и подросток мог легко их приобрести.
Моя жизнь шла по накатанной дороге: к 17-ти годам я начала употреблять тяжелые наркотики – я делала это постоянно, ведь то чувство превосходства, которое они вызывали, было непередаваемо. Я ехала в маршрутке, смотрела на людей, которые меня окружали и думала: «Вот плебеи! Вы же лишены возможности чувствовать себя так же, как я! Вы живете своими серыми, скучными жизнями, ходите на работу». Меня тошнило от них.
Когда прекратился период счастья и эйфории, постепенно в жизнь вошли проблемы, связанные с деньгами, которые приходилось добывать. Возникли трудности с правоохранительными органами. Родители знали об этом, но были озабочены видимостью того, что у нас образцово-показательная семья, и наркотики – это не про нас. Какие-то недоразумения, происходящие со мной и моим братом, они не хотели замечать. Все усилия были брошены на то, чтобы показывать окружающим: мы действительно хорошая, счастливая семья, у нас нет проблем. Мама, например, способствовала моему поступлению в разные учебные заведения. Но неизменно было лучше, чтобы они находилось не в Костроме. Как я понимаю, она тем самым пыталась решить проблему: лишь бы подальше и не видно.
Но и это меня не интересовало, потому, как мне все всегда давалось легко. Тем более родители были не против платить, пока у них была такая возможность. Поэтому у меня не было ощущения времени, я не чувствовала, что оно куда-то уходит. И, конечно, я никогда не думала, что я могу сесть в тюрьму, не допускала мысли о том, что могу умереть от передозировки. Альтернативная реальность настолько меня захватила, что жизнь для меня была бесконечна и наполнена воплотившимися грезами. Все учебные заведения, в которые я пыталась поступать, были для меня скучны, – и я уходила.
Помимо наркотиков я употребляла и алкоголь, – когда не было возможности изменять сознание своим излюбленным способом. Из-за этого я попала в дурдом в состоянии алкогольного делирия – острого психоза на почве длительного употребления спиртного: пила я три дня. Когда я видела там других, подобных мне людей, я понимала, что со мной происходит в этой жизни. Это был критический момент. У меня наступила переоценка ценностей, появилось чувство, что я делаю что-то неправильно. Но это состояние продлилось недолго. От него делалось грустно, и мне хотелось избавиться от подобных переживаний.
Какое-то время я думала, что могу завязать, но потом это пограничное состояние резко поменялось. Когда я хотела остановиться, я уже понимала, что не в силах это сделать. Жизнь теряла свои краски, были периоды времени, когда мне было невыносимо употреблять наркотики, и я шла к наркологу и выписывала таблетки, которые помогали мне пережить состояние ломки. Я пропивала курс, порой два. После этого у меня не было химической зависимости, но душевное состояние, в котором я находилась, меня страшило. Я осознавала, что существовать в обществе как обычный человек я уже не смогу – не умею и боюсь. Я не понимала, как можно выйти на работу, как брать на себя ответственность за свое существование, искать работодателя. Я не знала, чем я хочу заниматься, и даже не могла общаться с людьми не из моего круга.
Когда употребляешь наркотики, твой круг общения составляют только такие же люди, как и ты. Многие думают, что наркоманы происходят из неблагополучных семей, но это не так. Гораздо больший процент составляют люди, у которых есть деньги, которым все в жизни давалось легко. Сами родители поддерживают таких детей, потворствуя их желаниям.
С 17 лет я жила с мужчиной – с ним же и употребляла наркотики. Потом мы поженились. Он периодически сидел. Мне долгое время казалось, что я его люблю и имею с ним духовную близость. Но потом ко мне пришло понимание происходящего между нами: девочке-наркоманке удобно быть с мужчиной, потому как он является гарантией того, что ее не кинут. А он благодаря моим навыкам и способностям обеспечен теми деньгами, на которые мы приобретали наркотики. У меня хорошо получалось красть. Мы были выгодны друг для друга, потому что так было удобно нам обоим. Десять лет мы пробыли вместе, потом заключили брак, абсолютно абсурдный. И в какой-то момент его очередной раз посадили.
Я периодически ходила ко врачам, и, когда мне было 22 года, мой гинеколог сообщил, что я бесплодна. Я тогда подумала о Боге: «Ну естественно! Так вот Он наказывает». Позже я познакомилась с другим мужчиной. Как мне показалось, это была любовь, и от этого мужчины я забеременела. Он не употреблял наркотики, но был идейным бандитом.
Дочь я родила в 24 года. На тот момент я полностью смирилась с тем, что я наркоманка. Я была убеждена, что если я зависимая, то я должна умереть от наркотиков, что избавится от этого я уже не смогу. Но при этом я была невероятно рада стать мамой, я не верила, что у меня это получится. Ведь те заключения и диагнозы, которые писала врач, были совершенно несовместимы с тем, что моя репродуктивная система будет работать.
Родилась Она. Я очень надеялась, я всей душой верила, что с появлением этого ребенка в моей жизни что-то изменится. Мне страстно хотелось, чтобы мой мужчина был со мной, чтобы у нас была полноценная семья – мои надежды были очень сильны. Семьи у нас не получилось, но ребенок родился здоровым, и мне удалось не употреблять наркотики в периоды беременности и вскармливания. Было очень страшно от мысли, что с дочкой может что-то произойти. Может быть, я кормила бы ее дольше, если бы не поняла, что все эти чувства к маленькому комочку меркнут на фоне желания принять дозу. В итоге дочь стала мешать: из-за нее была вынуждена отказаться от кайфа. А мама у меня очень авторитарна: я подвергалась ежедневному давлению, особенно когда она поняла, что я могу жить и без наркотиков. Но проблемы внутри меня копились – сказывался недостаток мужского внимания в семье. Я не понимала, как зековские дела могут быть важнее родных и близких. А у мужа было именно так. И на сегодняшний день он сидит за убийство. Ему дали 11 лет. Наверное, это к лучшему. За то время, пока он в тюрьме, очень многое изменилось. Я благодарна Богу, что его нет в нашей жизни.
Я не обращалась к наркотикам полтора года, пока Она была маленькой. Но когда дочке было два месяца, трагически погиб мой отец. Эту смерть я пережила лишь благодаря своему двухмесячному ребенку, который нуждался во мне как никто другой. Она нуждалась в моем молоке – смеси не ела. С папой контакт у меня был намного теплее, ближе. Не так, как с мамой, – она и по сей день говорит, что меня не любит.
Порой ребенок был для меня как зонт. Кто заподозрит девушку с младенцем на руках в противоправных действиях? При помощи дочки я благополучно крала. Делала это самыми разными способами. Чувство безнаказанности торжествовало. Я не думала, что меня кто-либо поймает. Но однажды это произошло... Только благодаря дочери мне дали условный срок по статье 158 ч. 2.
Когда я вновь обратилась к наркотикам, из родных у меня были только дочь и мать, убитая горем. В какой-то момент мама поняла, что ребенку со мной небезопасно и забрала ее у меня. Это произошло, когда дочке было полтора года. Для меня это было мучительно: с этого момента я стала понимать, насколько моя жизнь ничтожна. У меня нет близких, у меня нет ребенка, которого я родила. Мама постоянно твердила, что еще чуть-чуть, и она лишит меня материнских прав. Для меня это было страшней всего. Я осталась наедине с собой и ночами ходила по пустой трехкомнатной квартире, нюхая и прижимая к себе вещи своей дочурки.
Я была омерзительна для самой себя. Тогда я начала молиться и просила Бога послать мне смерть. Закончить жизнь самостоятельно у меня не получалось, но попытки были. Я просила смерти как освобождения, потому как выносить то, что происходит со мной и во что превратилась моя жизнь, было невозможно. Для меня было страшно: у ребенка, появившегося на свет, нет, по сути, никого – только отец, сидящий в тюрьме, и мама-наркоманка. При помощи наркотиков я снимала физическую боль, но то, что происходило у меня в голове, невозможно было заглушить. Из-за всех этих мыслей я не могла спать и понимала одно: с наркотиками мне никак и без них – тоже. Только в смерти я видела выход.
Тогда я уже не претендовала на какую-то красивую жизнь – я хотела всей душой, чтобы моя девочка знала, что у нее есть мама, полноценная мама! Выздоравливать я стала только благодаря ей. Мысли о том, что меня могут лишить прав, сводили с ума. Моей маме опекунство не дали бы, потому как она была уже в преклонном возрасте. Дочь могла попасть в другую семью. Когда я решилась на реабилитацию, у меня была единственная движущая мысль – быть хорошей мамой.
Я обратилась к своей матери с мольбой о помощи. Она в свою очередь направилась к нашему наркологу, и мне предложили поехать в реабилитационный центр. Мне было уже все равно, что делать: работать, молиться – неважно! Но мне очень хотелось все изменить!
К счастью, я попала в 12-ти шаговый центр (Буньково, Иваноская область) и, пройдя реабилитацию, я начала благополучно выздоравливать. С тех пор прошло уже шесть лет. У меня нет ни одного срыва, я выполняю все, что предлагает мне эта программа, – хожу на собрания, делюсь своим опытом, помогаю другим зависимым. Сегодня я счастлива. Сейчас мы вместе с дочкой живем такой жизнью, какую я не могла представить даже в самых смелых мечтах! У меня есть возможность заботиться о ней, в полной мере нести ответственность за неё.
Я уверена, что выход есть даже из самой сложной ситуации. Самое главное – верить и предпринимать усилия! В моем случае мне помогли профессионалы, врачи, к которым я обратилась, и реабилитация. Моя жизнь сегодня полна свободы. Настоящей свободы от наркотиков! У меня получилось, и такой шанс есть у каждого человека, столкнувшегося со схожими проблемами.